Россини в Венеции: «Севильский цирюльник» и «Семирамида»

В последние годы венецианский театр «Ла Фениче» избрал оригинальную, но очень разумную репертуарную политику, чередуя популярные оперы, привлекающие многочисленных туристов и приносящие театру доход, с подлинными раритетами, рассчитанными на меломанов. Это могут быть как оперы эпохи барокко (в особенности местного уроженца Вивальди), так и современные произведения или забытые шедевры бельканто. Конечно, такие постановки, в отличие от репертуарных опер, идущих в течение сезона много раз и возобновляемых из года в год, выдерживают лишь одну короткую серию спектаклей, и хорошо, если за это время их успевают записать или даже снять на видео.

Вот и на этот раз параллельно с изысканной «Семирамидой», поставленной по случаю 150-летия со дня смерти Россини, театр решил предложить публике очередную серию любимых народом «Севильских цирюльников», тем самым сделав визит в Венецию еще более желанным для поклонников творчества Россини.

Россини многое связывает с Венецией. Именно здесь, в театре «Сан-Моизе», в 1810 году состоялась первая постановка написанной им оперы — одноактного фарса «Брачный вексель» (первая из написанных Россини опер, «Деметрий и Полибий», была поставлена на сцене уже позже). За «Брачным векселем» последовали еще четыре одноактных фарса, впервые поставленных все в том же «Сан-Моизе». В Венеции, но уже в театре «Ла Фениче», в 1813 году ждал Россини первый подлинный триумф — «Танкред», и в том же году в венецианском театре «Сан-Бенедетто» впервые прозвучала «Итальянка в Алжире». А ровно через десять лет после «Танкреда» (с разницей в три дня!) в «Ла Фениче» состоялась премьера его последней оперы, написанной для Италии, — «Семирамиды».

Севильский цирюльник. 24.10.18

Писать здесь подробно о самом «Севильском цирюльнике» особого смысла нет, поскольку все любители оперы его прекрасно знают. К тому же совсем недавно я уже делился впечатлениями от постановки в Пезаро. Поэтому сразу перейду к своим впечатлениям от венецианского спектакля.

Нынешняя постановка, осуществленная режиссером Бепи Морасси, идет на сцене театра с января 2013 года и только в нынешнем сезоне была показана в общей сложности 15 раз. Этот абсолютно традиционный спектакль явно рассчитан на невзыскательного зрителя, решившего после дневных прогулок по Венеции провести приятный вечер в опере.

Впрочем, были там и отдельные интересные находки. Например, вступление к канцонетте Бартоло оркестр внезапно заиграл в ускоренном темпе, характерном для барочной оперы, чем вызвал ужас бедного доктора, а чуть позже, когда он вместо «Джаннина» спел «Розина», оркестранты из ямы хором стали его поправлять.

Как я и ожидал, партитура оперы подверглась традиционным сокращениям: отсутствовали некоторые повторы, речитативы, а самое печальное — полностью было купировано рондо графа Альмавивы Cessa di più resistere. Впрочем, мне доводилось слышать «Цирюльников» и с куда бóльшим количеством купюр.

Само исполнение получилось неоднородным, но в целом все-таки довольно заурядным.

Баритон Джулиан Ким (Фигаро) пел преимущественно в силовой манере, более подходящей для немецкой оперы, чем для Россини, а иногда буквально переходил на крик. Зато он повеселил публику тем, что в финале первого действия изобразил какой-то корейский национальный танец, а во втором действии даже продемонстрировал восточные боевые искусства.

Тенор Франсиско Брито запомнился пронзительными верхними нотами и почти полным отсутствием эмоций, что было особенно заметно в его знаменитой канцоне, прозвучавшей совершенно пресно. После такого исполнения я даже не слишком расстроился, не услышав перед финалом любимое рондо.

Зато чрезвычайно хороша оказалась меццо-сопрано Кьяра Амару в партии Розины. Ее Розину мне уже доводилось слышать ранее в Пезаро и Риме. Певица работает над образом, ее венецианская Розина оказалась несколько более мечтательной и менее агрессивной, чем у большинства исполнительниц этой партии. В повторе кабалетты знаменитой каватины Амару исполнила очень непривычные вариации.

Хорошо проявил себя и известный бас-буффо Омар Монтанари в партии доктора Бартоло. Певец вполне владеет стилем, умеет исполнять скороговорку.

У баса Маттиа Денти (Дон Базилио) довольно небольшой голос, потонувший в оркестре в конце «Клеветы», к тому же спел он ее довольно скучно и однообразно.

Джованна Донадини (Берта) имела большой успех после своей арии.

Хор театра не вполне слаженно звучал в интродукции, но в дальнейшем уже не вызывал нареканий.

Очень интересно было услышать в новом амплуа — дирижера — выдающегося тенора Грегори Кунде, за свою долгую карьеру исполнившего множество партий в операх Россини, в том числе и графа Альмавиву. Кстати, несколько лет назад мне уже довелось послушать Кунде как тенора на сцене «Ла Фениче»: он тогда пел Васко да Гаму в «Африканке» Мейербера, а его партнершей по сцене в партии Инес была нынешняя Семирамида — Джессика Пратт. Мне понравилась деликатная манера Кунде, не позволявшего меди и ударным заглушать остальные инструменты даже в кульминационных местах, но в то же время дирижировавшего достаточно энергично, с пониманием россиниевского стиля.

Семирамида. 25.10.18

Если «Севильский цирюльник» в целом меня скорее разочаровал, то услышанная на следующий вечер в том же зале «Семирамида» превзошла все мои ожидания. Более того, без преувеличения могу сказать, что этот спектакль стал лучшим из всего, что я видел и слышал в театрах в этом году, причем это относится в равной мере как к постановке, так и к исполнению.

Но сперва немного о самой опере и ее создании.

В течение предшествовавших написанию «Семирамиды» десяти лет Россини создавал свои наиболее значимые оперы для довольно «прогрессивного» неаполитанского театра «Сан-Карло», где он позволял себе (с переменным успехом) активно экспериментировать с формой. Венецианская публика тех лет была более консервативна: достаточно вспомнить, что композитор должен был завершить своего «Танкреда» обязательным хэппи-эндом, лишь для постановки в Ферраре вернувшись к трагическому окончанию, соответствующему трагедии Вольтера. А незадолго до премьеры «Семирамиды» он радикально переработал и «упростил» для венецианской публики одну из своих наиболее новаторских неаполитанских опер — «Магомета Второго», к тому же снабдив и его совершенно неуместным хэппи-эндом.

Конечно, и новая опера, написанная для Венеции, не могла стать столь же новаторской, как сочинения неаполитанского периода. Однако именно «Семирамиде» суждено было стать своего рода эталоном оперы бельканто, на который вольно или невольно ориентировались композиторы следующего поколения.

Хотя по сравнению с неаполитанскими операми «Семирамиду» принято считать в какой-то мере шагом назад, достаточно сравнить ее с написанным десятью годами ранее для того же театра «Танкредом», чтобы увидеть, как за эти годы изменился его стиль. Роднит эти две оперы многое: литературные первоисточники (в обоих случаях это трагедии Вольтера), либреттист Гаэтано Росси, написавший тексты для обеих опер, даже распределение голосов для главных партий. Но и различий достаточно.

Пожалуй, наиболее заметное новшество — это полный отказ от традиционных речитативов secco, — впервые за пределами «прогрессивного» Неаполя. Кроме того, Россини на этот раз не пошел на уступки и завершил оперу трагическим финалом — убийством героини. Позднее, правда, финал стали сокращать таким образом, что становилось не вполне ясно, кого именно по приказу жреца Ороя заколол Арсак.

Автограф партитуры до сих пор хранится в Венеции, по случаю новой постановки он был выставлен в фойе театра, где во время антракта каждый мог увидеть своими глазами это сокровище.

Премьера 3 февраля 1823 года прошла с весьма умеренным успехом — видимо, опера все-таки была слишком новаторской для Венеции. Однако в дальнейшем успех ее неуклонно рос, только до конца сезона она была исполнена на сцене «Ла Фениче» 28 раз, а за последующие годы завоевала все ведущие европейские сцены.

И вот в этом году «Семирамида» вернулась на ту самую сцену, где впервые увидела свет. Более того, эта грандиозная опера (почти четыре часа чистой музыки) была представлена полностью, без каких-либо купюр, что ранее случалось почти исключительно на специализированных фестивалях, посвященных Россини: в Пезаро и Бад-Вильдбаде. Обычно же приходится радоваться, если ее сокращают «всего лишь» на полчаса, как в недавней совместной постановке Баварской оперы и ROH, а не на час и более, как, например, в известных записях с участием Джоан Сазерленд. Даже покойный маэстро Альберто Дзедда, участвовавший в подготовке критического издания партитуры, за пределами Пезаро иногда позволял себе исполнять оперу с небольшими купюрами. На одном из таких исполнений, где была существенно сокращена партия Ашшура, мне довелось побывать в Москве.

Венецианская постановка Чечилии Лигорио на первый взгляд вполне традиционна. Она не привязана к какой-то конкретной исторической эпохе, довольно условна, тем не менее в каждой сцене благодаря отдельным штрихам безошибочно угадывается именно та локация, которая указана в либретто Росси: храм Ваала, висячие сады Семирамиды, гробница Нина и т. д.

Однако некоторые моменты меня удивили. В частности, верховный жрец Орой внезапно оказался слепым, а поводырями ему служили несколько девушек. Еще одна странность — влюбленную Семирамиду, ожидающую с минуты на минуту долгожданного прибытия возлюбленного, почему-то «утешали» сразу четыре раба-любовника — видимо, режиссеру надо было таким образом особо подчеркнуть сомнительный моральный облик героини.

Наконец, в финале дуэта Serbami ognor sì fido в этой постановке явно случается то, на что либретто Росси лишь намекает: инцест между Семирамидой и ее неузнанным сыном Арсаком-Ниньей. Лигорио обходится без натуралистических подробностей, да и вообще нигде в своей постановке не выходит за грани приличий (или просто хорошего вкуса), но сцена «читается» вполне однозначно. С другой стороны, становится особенно понятен весь ужас Арсака, внезапно узнающего во втором действии страшную правду о своем происхождении.

Очень красивы декорации художника Николаса Бови. Несколько золотых занавесов, эффектно поднимающихся и опускающихся в нужные моменты, составляли основу сценографии. В первом действии их дополняли висящие над сценой веревки, к которым в первой картине прикрепили светильники, символизирующие священный огонь в храме Ваала. Позже эти же веревки с привязанными к ним цветами превратили сцену в висячие сады Семирамиды.

Интересно решены финал первого действия и сцена в подземелье из второго: люк в полу, из которого появляется тень Нина, — ради большего эффекта поющая в этой постановке в микрофон, — в следующей картине (после дуэта Семирамиды и Ашшура, исполненного на фоне закрытого золотого занавеса) оказывается уже на потолке, четко давая понять, что подземелье находится непосредственно под храмом из предыдущей сцены.

А далее, по мере приближения трагической развязки, цветовая гамма начинает меняться: белого и золотого становится все меньше, а черного все больше. Это касается как декораций, так и костюмов героев. В частности, Азему, обреченную на брак с нелюбимым Идреном, во время его арии прямо на сцене переоблачают из радостного бело-золотого наряда в черный. Наконец, и люк — последний источник света — исчезает, а заключительная сцена происходит в абсолютно пустом и черном помещении. Лишь в самом конце, под ликующий хор, славящий нового царя Нинью, за черным задником вновь появляется золотой занавес, символизирующий, очевидно, надежду на лучшее будущее.

Но как бы ни хороша была постановка, главное все-таки в опере исполнение, а оно было близким к совершенству!

Джессика Пратт (Семирамида) виртуозно исполнила все колоратурные пассажи и украсила свою партию многочисленными вставными верхними нотами. Правда, в начале оперы она показалась мне недостаточно эмоциональной, но уже с финала первого действия и ее игра стала интереснее, а в больших дуэтах из второго действия она ничуть не уступала своим весьма эмоциональным партнерам. В целом же манерой она напомнила свою великую соотечественницу Джоан Сазерленд.

Меццо-сопрано Тереза Йерволино, напротив, практически сразу проявила незаурядный актерский талант в образе полководца Арсака (Арзаче) — неузнанного сына героини. За карьерой этой певицы я слежу уже несколько лет, и совсем недавно, в августе этого года, она блестяще исполнила партию Ринальдо в необычной неаполитанской редакции оперы Генделя, о которой я писал. Но после «Семирамиды» я понял, что на оперном небосклоне взошла новая звезда первой величины! У Йерволино практически идеальные колоратуры и чрезвычайно красивые мягкие верхние ноты, чем может похвастаться далеко не каждое колоратурное меццо, даже среди признанных звезд.

У тенора Энеа Скалы, возможно, не самый красивый и запоминающийся тембр, но это настоящий виртуоз, к тому же обладающий огромным диапазоном. Во время исполнения им сложнейшей (и часто купируемой) арии Ah, dov’è, dov’è il cimento у меня возникла ассоциация с каскадером, мчащимся по краю обрыва, когда одно неверное движение может стоить жизни, но он каждый раз ловко избегает опасности и уверенно мчится дальше.

Алекса Эспозито мне уже довелось ранее слышать в этой же опере в Мюнхене.  Его Ашшур — классический злодей, иногда он настолько увлекается актерской игрой, что несколько забывает о стилистической чистоте, но все же играет он настолько убедительно, да и звучит настолько ярко и интересно, что ему легко прощаешь некоторые вольности.

Возможно, несколько бледновато на фоне четверки главных героев выглядел корейский бас Симон Лим в партии Ороя, но звучал он вполне достойно. Перечислю исполнителей второстепенных партий: Марта Мари — Азема, Энрико Ивилья — Митран, Франческо Миланезе — тень Нина.

Прекрасно звучали на этот раз хор театра (хормейстер Клаудио Марино Моретти) и оркестр под управлением большого знатока бельканто Риккардо Фриццы.

В конце спектакля публика наградила бурными аплодисментами всех, в том числе и постановочную команду, внезапно (поскольку это был не премьерный спектакль) вышедшую на поклоны.

В заключение хочется отметить, что спектакль, на котором я присутствовал, снимали на видео, в настоящее время он доступен для просмотра на французской интернет-площадке Culturbox. Хочется верить, что в дальнейшем эта видеозапись будет издана, чтобы как можно большее число любителей бельканто смогло приобщиться к этому поистине эпохальному исполнению.

Вы можете помочь нашему проекту: перевести с помощью способа, расположенного ниже, любую сумму — безвозмездно в поддержку сайта. Имя или никнейм каждого дарителя, пожелавшего заполнить поле «Комментарий», появится в разделе «Они нас поддержали».

Чтобы поддержать сайт, перейдите по ссылке -> Помочь сайту.

Спасибо!