Фестиваль в Парме — 2018: «другой» Верди. Часть первая

Фестиваль Верди в Парме проходит уже много лет, но в последнее время он довольно заметно изменился, причем, на мой взгляд, в лучшую сторону. Если раньше его основу составляли репертуарные оперы, часто в весьма сомнительных редакциях и с рутинной режиссурой, то с недавних пор здесь наметились две тенденции: с одной стороны, приглашать известных режиссеров, а с другой — чаще обращаться к наименее известным операм Верди, а также к альтернативным версиям опер известных. Так, в прошлом году на фестивале прозвучал редчайший «Иерусалим» — французская переработка ранних «Ломбардцев».

В этом году организаторы пошли еще дальше и решили предложить нашему вниманию сразу три настоящих раритета: вторую оперу Верди «Король на час», а также сразу две известные оперы, но в необычных версиях. Первая из них — это «Макбет», представленный в оригинальной флорентийской редакции 1847 года, а не в повсеместно исполняемой позднейшей парижской переработке. Во втором случае ситуация прямо противоположная: всем известного «Трубадура» решили предложить в переработанной автором французской редакции.

Особо хочется отметить, что если еще недавно оперы в Парме нередко искажали традиционными купюрами, то в последнее время здесь, как и на фестивале Россини в Пезаро, все стараются исполнять в максимально полном виде и на основе новейших критических изданий.

1. Непривычный «Макбет»

Первая постановка «Макбета» состоялась во флорентийском Театро делла Пергола 14 марта 1847 года. Спустя 18 лет композитор значительно переработал это произведение для Парижской оперы, где оно, само собой, исполнялось на французском языке. Премьера новой французской редакции состоялась 19 апреля 1865 года. Хотя первоначально эта версия имела значительно меньший успех, чем первоначальная флорентийская, позже именно она, — уже на итальянском, со специально переведенными с французского новыми фрагментами, — стала «канонической», а оригинал 1847 года на долгие годы был забыт. Разве что время от времени при исполнении второй редакции в нее добавляют сцену смерти Макбета, которую сам Верди в Париже исключил.

«Макбета» принято считать одной из самых новаторских опер Верди, но обычно о нем судят по позднейшей версии. Первоначальный флорентийский «Макбет» несколько более традиционен по структуре, но и в нем есть много нового по сравнению с предшествующими операми Верди.

Услышать полностью эту редчайшую версию было для меня особенно интересно, хоть мне и довелось уже ранее побывать на ней во Флоренции, в том самом Театро делла Пергола, где «Макбет» был поставлен впервые.

Опера на нынешнем фестивале исполнялась двумя разными составами. Премьерный спектакль транслировался по телевидению, так что у меня была возможность заранее с ним ознакомиться. А на спектакле 18 октября, на котором мне довелось присутствовать, состав почти полностью обновился, из прежних исполнителей главных партий в нем остался только Микеле Пертузи — Банко. Кстати, певцу предстоял целый марафон: в течение недели он спел Банко, Аттилу в одноименной опере (тоже в Парме) и дона Сильву в миланской постановке «Эрнани».

Наиболее значительные отличия первоначальной версии таковы. Во-первых, в начале второго действия вместо привычной слушателю драматичной арии Леди Макбет La luce langue здесь звучит ее энергичная и виртуозная кабалетта Trionfai! Securi alfine. Некоторые считают эту кабалетту музыкально слабой, но это вопрос спорный. Однако несомненно то, что она очень органично вписывается в структуру ранней оперы Верди. С другой стороны, довольно редким, хотя и не уникальным для Верди является то, что ей не предшествует никакой медленной арии. К тому же номер этот весьма сложен и требует от певицы блестящей колоратурной техники.

Сцена Макбета с призраками также отличается от привычной. Само собой, в ней отсутствует десятиминутный балетный дивертисмент, написанный уже для Парижа. Но особенно существенно иное окончание сцены: если в редакции 1865 года на сцене появляется Леди и супруги поют короткий дуэт, то здесь все заканчивается сольной кабалеттой Макбета Vada in fiamme, in polve cade, составляющей с предшествующей арией Fuggi, regal fantasima единое целое — традиционную для опер эпохи бельканто la solita forma. Однако и здесь Верди несколько отошел от традиции, написав для героя значительно усеченный повтор кабалетты. К слову, подобную слегка усеченную кабалетту позднее получит Жорж Жермон, но поскольку ее в наше время обычно исполняют вообще без повтора (или даже не исполняют вовсе), оригинальность замысла композитора слушателю трудно оценить.

Наконец, радикально отличается от привычного финал: здесь нет ликующего хора победителей, опера оканчивается лаконичной сценой смерти Макбета. К слову, эта сцена по сути — финальное рондо, также традиционное для опер бельканто. Правда, необычно оно как своей краткостью и отсутствием традиционного повтора, так и тем, что написано для баритона. Впрочем, сам Верди несколько ранее написал похожую по структуре финальную сцену для дожа Франческо Фоскари.

Таким образом, в оригинальной редакции партия заглавного героя значительно больше по объему и содержит две полноценные трехчастные арии (largo/tempo di mezzo/cabaletta). При позднейшей переработке обе арии лишились кабалетт, и партия Макбета в целом оказалась несколько менее объемной, чем партия Леди.

Конечно, это далеко не все отличия первоначальной редакции. Например, здесь совершенно иначе звучит хор беженцев Patria oppressa, причем сложно сказать, какая из двух версий эффектнее. Имеются и другие, менее значительные различия.

Вообще в случае с «Макбетом» я бы не стал утверждать, что какая-то одна из двух редакций однозначно лучше или хуже другой. У каждой есть свои плюсы, и если парижский «Макбет» в целом более зрелый, то во флорентийском присутствует отчасти утраченная позже цельность, стилистическая однородность. К тому же без позднейших изменений лучше видно, насколько это уже тогда была новаторская опера. Ведь уже тогда в опере присутствовали, например, крайне напряженный дуэт Макбета и Леди из первого действия (позднее слегка измененный) или знаменитая сцена сомнамбулизма Леди Макбет.

В Парме «Макбета» поставил режиссер Даниеле Аббадо. Он решил не загромождать сцену декорациями и предложил минималистическую постановку. Большая часть действия происходит на абсолютно пустой сцене, лишь в отдельных эпизодах появляется какой-то реквизит — например, столы на пиру во втором действии. Интересная находка режиссера — регулярно идущий на сцене дождь. Причем на первый взгляд могло показаться, что дождь настоящий, хотя при ближайшем рассмотрении он оказался всего лишь крайне реалистичной видеопроекцией. Немного мешали слушать музыку сопровождавшие этот дождь звуковые эффекты, но все же сильно они не отвлекали.

Режиссер не стал воспроизводить на сцене какую-то конкретную эпоху. Если костюмы героев в начале оперы можно было условно отнести ко времени Верди, то уже во втором действии пир обслуживали вполне современные официантки в коротких платьях, а сцена с ведьмами в третьем действии превратилась в какую-то довольно сомнительную и явно современную вечеринку с участием трансвеститов. Кстати, в постановке Грэма Вика, которую я видел во Флоренции лет пять назад и которая также основывалась на первой редакции, эта сцена была решена похожим образом, но куда более «жестко».

Как я уже писал выше, опера на фестивале исполнялась двумя разными составами. Премьеру и второй спектакль пели Лука Сальси (Макбет), Анна Пироцци (Леди Макбет), Микеле Пертузи (Банко) и Антонио Поли (Макдуф). На последнем спектакле, который посетил я, заглавную партию исполнил Владимир Стоянов, Леди — Давиния Родригес, Макдуфа — Джованни Сала, и только Пертузи спел все три спектакля.

Признаюсь, первоначально я был настроен несколько скептически. Возможно, сработал стереотип: второй состав — это непременно нечто худшее, «второсортное». Я и подумать не мог, насколько это мнение окажется ошибочным!

Владимир Стоянов порадовал мощным и красивым голосом, настоящим вердиевским баритоном. Иногда у меня возникало ощущение, что при подготовке этой партии он ориентировался на трактовку Лео Нуччи, отдельные интонации и даже жесты которого то и дело у него проскальзывали. Но при этом певец, конечно, находится в несравнимо лучшей вокальной форме. Полной неожиданностью для меня стало то, что после знаменитой арии Pietà, rispetto, amore публика добилась от него биса. На премьерном спектакле с участием Сальси ничего подобного не было, да и ария эта, при всей своей известности, вряд ли входит в число номеров, которые традиционно принято бисировать. Думаю, не надо говорить, что и на поклонах певец имел триумфальный успех.

Однако еще большим сюрпризом для меня стало исполнение Давинии Родригес — певицы, которую мне раньше не доводилось слышать и по отношению к которой я почему-то был настроен особенно скептически. Но стоило ей появиться и открыть рот, как я понял: это и есть настоящая Леди Макбет, такая, какой ее хотел слышать сам Верди! Маленькое отступление: рот она в этом спектакле открыла не сразу, поскольку письмо Макбета по режиссерской задумке прозвучало в записи, она как бы читала его про себя. У Родригес огромный диапазон, ее нижние ноты звучали практически как у меццо-сопрано (как известно, часто берущихся за эту партию), но и верхние давались ей совершенно без проблем, хотя иногда она не боялась звучать заведомо некрасиво — как и хотел Верди. Настоящим откровением для меня стало ее исполнение сложнейшей кабалетты из второго действия Trionfai! Securi alfine, где она с легкостью обошла все подводные камни. Отмечу, что ни Татьяна Сержан, ни Раффаэлла Анджелетти, которых я слышал во Флоренции, конкретно в этой кабалетте меня не убедили, и только Родригес показала, как блестяще это можно спеть. Кроме того, во флорентийской постановке повтор почему-то был купирован, в Парме же все прозвучало полностью. Единственная претензия, но относящаяся не столько к певице, сколько к дирижеру, — это отсутствие вариаций при повторах обеих кабалетт и особенно застольной песни из второго действия.

Интересна была и ее трактовка образа: ее Леди уже с самого начала явно немного не в себе, хотя обычно признаки психического расстройства появляются у Леди (как и у самого Макбета) не ранее финала второго действия, а чаще только в сцене сомнамбулизма.

Местного уроженца Микеле Пертузи в Парме любят, и вполне заслуженно. В партии Банко он прозвучал ожидаемо ярко, особенно если учесть, что через три дня он должен был исполнить на той же сцене значительно более объемную и ответственную партию Аттилы.

Вполне достойно исполнил партию Макдуфа тенор Джованни Сала, однако во время его речитатива перед арией где-то совсем рядом со сценой зазвонил телефон. Кто-то из соседей закричал на владельца телефона, а соседи в ответ выразили свое недовольство уже в адрес крикуна. Но тенор не сбился и все это время совершенно спокойно продолжал пение. Голос у него не самый яркий и запоминающийся, однако он ничуть не потерялся на фоне своих партнеров и не испортил общее впечатление от этого поистине выдающегося вечера.

Остается отметить традиционно для Пармы великолепное звучание хора (хормейстер Мартино Фаджани) и работу Филармонического оркестра Артуро Тосканини под управлением Филиппа Огена. В спектакле также участвовал дополнительный сценический оркестр — Молодежный оркестр Виа Эмилия.

Вы можете помочь нашему проекту: перевести с помощью способа, расположенного ниже, любую сумму — безвозмездно в поддержку сайта. Имя или никнейм каждого дарителя, пожелавшего заполнить поле «Комментарий», появится в разделе “Они нас поддержали”.

Чтобы поддержать сайт, перейдите по ссылке -> Помочь сайту.

Спасибо!