OperaTime.ru

Главная > Интервью > José Cura: Важно быть не известным, а полезным для той среды, в которой ты находишься

Арина Тимофеева, 1 февраля 2019 в 21:29

José Cura: Важно быть не известным, а полезным для той среды, в которой ты находишься

Jose Cura                                                                  © Arina Timofeeva

 

Я слышала, что этот ваш визит* очень короткий. Хотели бы вы приехать в Россию, в Санкт-Петербург ещё раз, может быть, на более продолжительное время?

 

Да, конечно! Было бы здорово приехать, чтобы спеть здесь, в России, где я никогда не пел раньше (в оперных спектаклях — А. Т.). Я знаю, что моё время как оперного певца заканчивается, так что было бы отлично спеть одну из моих ролей — Отелло или Питера Граймса — и в легендарном Мариинском театре.

 

Давайте поговорим о Вашем детстве. Звучала ли музыка в Вашем доме, были ли Ваши родители как-то связаны с музыкой?

 

Мои родители не были профессиональными музыкантами, но мой отец играл на фортепиано. Каждый вечер, когда он приходил с работы, он немного играл — Бетховена, Листа, Шопена, просто для своего удовольствия. В 1974-ом в автомобильной аварии он сломал руку и больше уже никогда не играл. Я родился в 1963-ем, то есть первые 11 лет жизни я слышал дома фортепианную музыку, а потом это прекратилось. Но я всегда чувствовал связь с музыкой. Мои родители всегда интересовались музыкой, в те времена не было записей на CD, не было интернета, музыка была на виниловых пластинках. У моей мамы была огромная коллекция пластинок: классика, хорошая поп-музыка, Синатра, Фитцджеральд. Моя мама не относилась к музыке сложно: в один день это мог быть Бетховен, в другой день – Пол Маккартни, вот в такой атмосфере я вырос.

 

Может быть у вас есть какое-то особенное воспоминание из детства о музыкальном произведении, которое произвело на Вас сильное впечатление?

 

Нет, я не могу выделить какое-то одно музыкальное впечатление. Я слышал и слушал много музыки. Я рос в Росарио в Аргентине, у меня было нормальное детство. Помню, что был в театре пару раз, слушал концерты для гитары, возможно, это положило начало моему интересу к этому инструменту, но какое-то одно событие, которое бы произвело неизгладимое впечатление именно в детстве, я не помню. Однако я могу с определенностью сказать, что когда я был подростком, у меня был музыкальный кумир — легендарный гитарист Эрнесто Битетти. Он тоже из Росарио, и моя семья была дружна с его семьей, мы общались, бывали друг у друга в гостях.  Сейчас он уже на пенсии, но в прошлом веке это был один из самых известных в мире гитаристов.

 

Вы помните тот момент, когда вы решили, что музыка будет Вышей профессией?

 

Когда я мне было лет 7 или 8, мой папа отправил меня учиться игре на фортепиано. Учительница была очень милой пожилой женщиной, она пыталась научить меня играть, а я был всего лишь ребенком, довольно активным и непредсказуемым. И  после трех-четырех уроков она отослала меня домой, сказав, что я еще слишком мал, и совсем не интересуюсь музыкой. После фортепиано я кардинально сменил направление и стал играть в регби, что, конечно, не имело никакого отношения к музыке. Я играл в регби довольно долго, стал почти профессиональным спортсменом. Но когда мне исполнилось 12 лет и я пошел в среднюю школу, у меня появился одноклассник, который играл на гитаре. Играть на гитаре и петь песни значило нравиться всем девочкам. И я подумал, что может быть мне тоже нужно этому научиться. Учился я сам, пел песни «Битлз». А когда мне было 14, я сказал отцу, что мне нравится играть на гитаре и я хотел бы учиться этому серьезно. Я начал заниматься с настоящим учителем, так всё и началось.

 

А как произошел переход от гитары к композиции, вокалу и дирижированию?

 

Гитара — удивительный инструмент. По сей день это единственный инструмент, который я по-настоящему люблю. Но со временем я почувствовал, что гитара  слишком тихий инструмент для моей пылкой натуры. Мне было нужно что-то большее. Однажды я сказал отцу, что хочу учиться в консерватории, и быть композитором и дирижером. Среди прочих курсов в консерватории был курс вокала, и тут  выяснилось, что у меня есть голос. Мне было примерно 20 лет. Я и до этого всегда пел, но это никогда не было оперным пением. Учеба на дирижерском отделении помогла обнаружить, что у меня есть голос, но я не думал о карьере певца. Я учился, пел в хоре, зарабатывал этим небольшие деньги, но продолжал учиться на дирижерском и сочинять музыку. Когда мне было 22, в Аргентине после многих лет прошли настоящие выборы и в страну вернулась демократия. Это было началом новой эры, но это были очень трудные времена: оркестры, хоры имели проблемы с финансированием. Было трудно выжить, а заработать на жизнь как дирижер и тем более как композитор было практически невозможно (и сейчас невозможно зарабатывать как композитор, может быть только композиторы, пишущие музыку к фильмам, как-то зарабатывают). А мне было 24 года и я подумал, что могу петь и, возможно, найду работу, связанную с пением: свадьбы, вечеринки или профессиональный хор… Работу, чтобы поддержать моё занятие композицией. Я начал петь в хоре, ходить на прослушивания.

Сейчас я могу сказать, что счастлив,  что у меня есть признание как у оперного певца, но кроме того написанную мной музыку исполняют, я дирижирую, и всё еще пою.

 

Сейчас вы и композитор, и дирижер, и певец, и постановщик, и хореограф, и фотограф. Есть ли у вас планы на будущее? Вы планируете развивать всё эти направления?

 

Никто не знает, как всё будет развиваться. Прежде всего, никто не знает, что произойдет с ним в будущем: что будет со здоровьем, как будут складываться обстоятельства. Сейчас я чувствую себя здоровым и молодым, но год от года ощущаю, что следует работать не так интенсивно. Раньше я давал 100 спектаклей в год, а сейчас чувствую, что мне нужно больше времени, чтобы восстановиться. Нужно просто быть готовым реагировать и адаптироваться к любой  ситуации, которую может преподнести жизнь. Это одна сторона. Другая сторона — это мечты. Конечно, я мечтаю продолжать петь так долго как смогу, но это зависит от моего организма. Кто-то может петь долго, кто-то нет. Так же это зависит от того, как много ты пел на протяжении своей карьеры. Например, в среднем за 25 лет карьеры кто-то дал 1000 спектаклей. Я уже дал 2500. Если проводить аналогию с машинами, то есть две машины 1990 года выпуска, но одна проехала 500 тысяч км, а другая 50 тысяч. Две одинаковые машины, но одна из них эксплуатировалась гораздо больше. Так что посмотрим, как моё тело «будет себя вести». Но моя мечта это, конечно, заниматься дирижированием и сочинять музыку, потому что с этого всё начиналось, и вернуться к этому было бы замечательным способом завершить цикл.

 

Если вернуться к оперной карьере, есть ли у вас любимый оперный герой, любимая оперная партия?

 

Я отвечу так, как мне всегда нравится отвечать: моя любимая роль — та, над которой я работаю сейчас, та, которую я пою сейчас. Иными словами, после всего, что сделано, а это много ролей и очень много спектаклей, если я выхожу на сцену, то я выхожу в той роли которую я действительно могу исполнить и которую мне действительно нравится исполнять. Я больше не выхожу на сцену ради выгоды. Когда ты молод, ты должен зарабатывать на жизнь, ты должен быть в профессии, потом наступает момент, когда ты можешь сказать: эту роль я могу спеть очень хорошо, а в этой роли я не так хорош, поэтому лучше за нее не браться.

 

Можете ли вы назвать коллег, с которыми вам очень комфортно петь?

 

Конечно, я не назову вам никаких имен, потому что это может привести к конфликту. Для меня быть с кем-то на сцене, работать вместе – это как танцевать в паре или заниматься любовью. Это должно быть очень комфортно, должно быть взаимодействие,  моменты, когда ты ведёшь, потом ведёт партнёр. Таков для меня идеальный партнер на сцене. Иногда бывает партнер, который “не умеет вести” или “наступает тебе на ноги”. Со мной это случалось очень редко. Нет ничего ужаснее в танце, чем когда партнер наступает тебе на ноги, это больно. И тогда у тебя есть два варианта: ты или прекращаешь танцевать или начинаешь вести, и тогда всё складывается нормально. В зависимости от ситуации ты должен решить как поступить. Мне повезло, за время моей работы я никогда не «останавливал танец».

 

Я знаю, что вы пели с Анной Нетребко. Работали ли вы вместе с другими русскими певцами и певицами?

 

Да, конечно, две русские певицы, с которыми я много пел — Ольга Бородина и Мария Гулегина. Я встретился с Марией в 1995 году, то есть уже 22 года мы поем вместе. С Ольгой я познакомился в 1998 году, она пела свою первую Кармен со мной, мы были практически детьми, с тех пор мы пели вместе, делали записи, становились старше вместе, наши дети росли вместе. Я знаю её дочку, она была маленькой девочкой, а теперь молодая женщина, и, конечно, я был знаком с Дмитрием Хворостовским, я знаю его семью, знаю его детей с самого их рождения.

 

Вы говорили, что когда пели Отелло, то вашими партнершами были, в том числе, молодые певицы, которые исполняли эту роль впервые, работая именно с вами.

 

Да, можно сказать, что я «крестил» на роль Дездемоны как минимум 20 певиц и также много певцов, которые исполняли Яго впервые. Кстати, Хворостовский пел своего первого Яго со мной.

 

Если говорить обобщенно, полагаете ли вы, что национальность или школа оперного пения оказывает большое влияние на певца, на его манеру пения?

 

Пение — это культурное явление, так же как и живопись, литература или танец. Это не просто нажал на кнопку и начал петь. В этом смысле аргентинец не будет петь как итальянец, итальянец не будет петь как француз, а француз не будет петь как русский. Каждый из нас, выражая себя в искусстве, делает это через тот культурный багаж, который есть у него в голове, а часто и в сердце. Конечно, тренировка может помочь, но если бы каждый мог петь как итальянец в итальянской опере, как немец в немецкой опере, как русский в русской — это было бы идеально, но это очень трудно, вот почему, я, к примеру, не пою русскую оперу. У меня нет базы, на основе которой я мог бы ощущать себя как русский. Я бы просто копировал как пират. Если бы мне предложили петь Германа, это был бы не я, поющий Германа, а это был бы я, повторяющий кого-то, кто пел Германа, потому что у меня нет знаний ни русского языка, ни русской культуры. По этой же причине я не пою немецкую оперу. Я пою итальянскую, французскую, английскую, испанскую оперу, потому что я знаю эти языки и понимаю культуру. Думаю, что для артиста очень важно быть честным в этом вопросе, в том числе и в этой честности проявляется разница между артистом и исполнителем. Каждый артист — это исполнитель, но не каждый исполнитель — артист.

 

В России из 40 оперных театров широко известны только 4-5. В Аргентине та же ситуация? Есть ли известные театры кроме театра Колон в Буэнос-Айресе? Происходит ли в них что-то интересное?

 

Это непростой вопрос. Почему появляется известность? Прежде всего, это место, в нашем случае, театр, должно быть частью истории, к примеру, в если в театре были громкие премьеры. Также это вопрос экономической власти, то есть денег, тогда театр может запустить «медиамашину» и заставить людей говорить о нём. То есть получается, что это не вопрос о том, что нам нравится, а вопрос о том, что двигает бизнес. Мы занимаемся бизнесом, связанным с прекрасными вещами, но это всё равно бизнес. Мариинский известен благодаря множеству премьер, которые были раньше и которые ставятся сейчас, то же самое можно сказать о Большом, о Ла Скала и т. д. В этом есть и положительные, и отрицательные моменты, это зависит от точки зрения. Если театр работает, он имеет свою публику, своих спонсоров и играет важную социальную роль в городе. И тогда не очень важно, известный театр или нет. Известность очень эфемерна, сегодня она есть, завтра её нет. Важно быть не известным, а быть полезным для той среды, в которой ты находишься. Я бы даже поставил вопрос иначе. Много известных театров известны сегодня только благодаря своему прошлому, они не служат настоящему, они не делают ничего, чтобы быть известными в настоящем. Конечно, я не буду называть имен. Но одно дело находиться в ореоле славы своих предшественников, а другое дело работать на славу своего настоящего. Поэтому на вопрос, который вы мне задали, не так-то просто ответить.

 

Тогда я спрошу немного иначе. Если я приеду в Аргентину, какой театр кроме театра Колон мне нужно посетить?

 

Если вы приедете в Аргентину и посетите театр Колон и еще несколько театров я смогу только сказать: какая жалость! Конечно, театр Колон невероятно хорош, и артисты театра Колон одни из лучших в мире, но если вы хотите приехать в Аргентину только ради этого, то не приезжайте, потому что примерно то же самое вы можете найти в любом известном театре Европы. Приезжая в Аргентину, нужно посетить в том числе и театр Колон. Аргентина невероятно красивая страна. Может быть, одна из самых красивых на земле, но, как это часто бывает,люди приезжают в страну и посещают один-два самых известных и крупных города: Москву и Санкт-Петербург в России, Вашингтон и Нью-Йорк в США, Рим и Милан в Италии. Но настоящая красота страны чаще всего не в столице.

 

Вы справедливо не хотите называть имена, поэтому я задам общий вопрос. Вы – драматический тенор, обладатель редкого типа голоса. Так как драматических теноров немного, то другие теноры вынуждены исполнять драматические партии. Действительно ли это опасно — петь то, что не предназначено для твоего типа голоса?

 

Я отвечу на отвлеченном примере, потому что, если я буду отвечать, используя технические термины, будет не совсем понятно. Представьте себе боксера весом 50 кг. Если он соревнуется с другим 50-килограммовым боксером, то всё в порядке. Если он в весовой категории 50 – 60 кг, это тоже нормально. Но если он вступает в бой со 100-килограммовым противником, то, очевидно, он планирует погибнуть. С оперой то же самое. Отелло — тяжелая роль, Канио — тяжелая роль, Граймс — тоже, это «100-килограммовые» роли, если ты «100-килограммовый боксер», ты можешь справиться с ними. Никто не говорит, что это просто, но это физически возможно. А если в тебе 50 кг и ты собираешь бороться с Майком Тайсоном, можно с уверенностью сказать, что ты проиграешь.

 

Расскажите, пожалуйста, о Питере ГраймсеВы и пели, и ставили эту оперу одновременно. Каково это — петь в собственной постановке?

 

Я должен сказать, что для меня это было невероятное удовольствие. Опять не хочу говорить, используя технические термины, потому что тогда я останусь кем-то не понятым, поясню на другом примере. Представьте себя, пишущего такую книгу, где вы можете открыть страницу и шагнуть в нее, стать одним из её персонажей, или пишущего картину и по волшебству способного войти в своё творение. Вот это то чувство, которое вы испытываете, участвуя в собственной постановке. Вы словно шагнули в свою мечту. Это романтичная сторона. Неромантичная сторона в том, что это очень тяжело. Если вы певец, то у вас репетиция 3 часа или сдвоенная репетиция 6 часов, и вы идете домой. Если вы постановщик, то у вас встречи с техниками, инженерами, осветителями, потом репетиции с певцами, репетиции с оркестром, пианистами, а потом всё по новому кругу. Когда я ставлю спектакль, я в театре с 8.30 до 23.00 каждый день.

 

Вы привели замечательное сравнение «шагнуть в свою мечту»

 

Да, часто люди думают только об отрицательной стороне, но не хотят вспомнить о положительной. Представьте, вы можете прожить свою мечту! Вы можете создать мир, о котором вы мечтали, и шагнуть в него и пожить в нем. Некоторые люди критикуют меня, тогда я спрашиваю: «А что бы вы сделали на моем месте?» и они отвечают: «Вы правы, я бы сделал то же самое». Конечно! Они бы тоже сделали это, если бы у них был шанс.

Кто-то может быть не согласен с тем, что я делаю несколько дел одновременно, однако для меня важно как я это делаю, хороши ли певцы и оркестр, интересная ли постановка. И если ответ — «да, это сделано хорошо, это сделано профессионально», — то в чем проблема? Для меня только это имеет значение.

И еще важно, чтобы людям, с которыми ты работаешь, работалось хорошо. Ты имеешь дело с реальными людьми, мотором театра, сердцем театра. Сердце театра — не интендант, не администрация, не солисты, не музыкальный директор, они могут меняться. Сердце театра — техники, электрики, хор, оркестр, эти ребята всегда здесь, они — кровь театра. И если эти люди счастливы работать с тобой, если они горды работать с тобой и, что самое важное, если они чувствуют себя в безопасности, работая с тобой, значит ты всё делаешь правильно. Тогда людям может нравиться то, что ты делаешь, или не нравиться, но никто не скажет, что ты сделал это непрофессионально. Это граница, которую я не пересекаю. Если мне предложат сделать что-то, и я буду знать, что я не способен сделать это профессионально, я скажу «нет». Но если я могу это сделать на профессиональном уровне, даже если это ужасно трудно, я сделаю это. И я сделаю это, даже зная, что меня могут критиковать. Потому что жизнь короткая. И если ты всё время живешь, оглядываясь вокруг, думая, а что скажут другие, значит ты проживаешь дерьмовую жизнь. Короткую жизнь мы не можем изменить. Но дерьмовую жизнь мы, наверное, изменить в силах. И это наше собственное решение.

 

Что бы вы посоветовали молодым исполнителям для развития карьеры? Что лучше: остаться в родном городе и делать карьеру в своем театре, и потом отправиться покорять мировые оперные сцены, или отправиться туда в начале своего профессионального пути и начинать с небольших ролей?

 

На этот вопрос нет ответа. Нужно поместить себя в перспективу настоящего и посмотреть, в каком мире мы живем сейчас. И опера, и классическое искусство не снаружи этого мира, они часть его. Они часть большой машины, часть общества. Мы живем в очень непростой момент: терроризм, иммиграция, загрязнения окружающей среды, сумасшедшие парни из Северной Кореи, экспериментирующие с ядерной бомбой и так далее. Кроме того, большая безработица среди молодых людей, что на самом деле, большая социальная драма. В этой действительности слишком беспокоиться о будущем классического искусства нереалистично. Это не значит, что мы не должны этого делать! Это значит, что мы должны настаивать, потому что красота (а то, что мы делаем, это красота) – это всегда питание для души, и мы не должны останавливаться! И я буду первым настаивать, что мы не должны останавливаться. Если социальная машина не делает этого, то человек будет сам искать красоту, он нуждается в этом. А ища красоту, вы найдете её в природе, вы найдете её в Боге, если вы верите в Бога, вы найдете её в музыке, балете, живописи, где угодно. Но бессмысленно просить общество позаботиться об опере, когда большинство людей думает о том, как бы дотянуть до конца месяца.

Что я могу посоветовать молодым? Не знаю. Мир сейчас и мир, когда я начинал 30 лет назад, очень разные. Трудно дать совет, про который знаешь, что это хороший совет в 90% случаев. Как сказать молодым артистам «много трудись, много учись и ты достигнешь чего-то», когда молодые артисты смотрят телевизор и видят, что кто-то, просто имея «старшего брата», становится популярным артистом? Как объяснить своему ребенку, что кто-то, не прилагая никаких усилий, становится успешным и знаменитым. Как предлагать ему много учиться, трудиться и быть «приличным человеком». На это трудно найти ответ. Мой сын – актер кино, сейчас он учится, и мы часто разговариваем об этом. Как объяснить, зачем учиться 10 лет в академии, когда какая-нибудь модель или футболист, или рок-музыкант становится актером и получает роль просто потому, что он известен?

Но я не хочу, чтобы молодые люди потеряли надежду, потеряли желание прилагать усилия, чтобы они думала «раз всё это так, я не проберусь наверх в любом случае», потому что это неправда. Это случается. И если ты очень стараешься, возможно, это случится. И в прошлом никогда не было формулы успеха. А сейчас это еще сложнее. Нет формулы для настоящего успеха. Для того, чтобы стать известным есть формула: появись в новостях любым способом, и ты автоматически станешь известным. Я могу давать интервью перед камерой и кто-то толкнет или оскорбит меня, это покажут в новостях, и он мгновенно станет известным. Со средствами массовой информации это очень просто. Так что сегодня настоящая большая задача состоит не в том, чтобы прославиться, а в том, чтобы стать выдающимся в своём деле. Поэтому совет молодым людям, молодым артистам: не стремитесь к известности, потому что известность коротка и эфемерна, стремитесь к величию в работе и в жизни.

* интервью было взято у Хосе Кура в его предыдущий приезд в Санкт-Петербург (28.10.2017)

Комментарии:

Sbobet88

https://4sewa.com/wp-content/sweetbonanza/

Sbobet88

https://negintavakoli.com/wp-content/sbobet88/

https://bartarazkhod.ir/wp-includes/slot-bonus/

slot qris

slot bet 100

slot bet 100

slot77

joker123

sbobet

slot bet 100

sbobet

gates of gatotkaca

slot joker123

slot joker123

bonus new member

slot bet kecil

pragmatic play

slot bet 200

joker123

aresgacor

gadunslot

slot777

slot gacor

slot joker123

pragmatic play

bonus new member

https://414products.com/slot-gacor/

pragmatic

slot qris

slot777

slot777

slot777 online

slot88

pragmatic play

slot pragmatic

slot pragmatic

slot777

pragmatic

sbobet

joker123

slot gacor

slot gacor

slot bonus

slot777

sbobet

https://www.natagaml.com/wp-content/slot-bonus/

https://avalonwebdesigns.com/wp-content/slot88/

https://www.moreto.cat/wp-content/slot-bonus/

https://autotextile.com.ua/wp-content/sbobet88/

slot mahjong

slot resmi

slot88

sbobet

slot88

sbobet

slot resmi

slot thailand

slot server thailand

slot thailand

sbobet

slot server thailand

slot server thailand

slot server thailand

sbobet

Slot Server Thailand

Slot Server Thailand

Slot Server Thailand

akun pro thailand

slot server thailand

rtp slot

sbobet

rtp live hari ini

SBOBET

Slot Hongkong

slot server singapore

slot kamboja

slot777

slot88 resmi

slot gacor

slot server thailand

slot qris

slot777

slot server kamboja

SBOBET

Gates of Olympus

Baccrat Online

Slot

slot bet 200

slot resmi

spaceman

slot server thailand

rtp slot