La Traviata в опере Бонна

Olesya Golovneva

Черный с тонким белым рисунком пол на полукруглой и слегка приподнятой сзади сцене, черно-белые костюмы и платья (вначале белые с черной оторочкой, во втором акте – черные с белой оборкой) у хора и у солистов, из реквизитов – только несколько черных стульев, минимальные изменения в подсветке… Всё в инсценировке Андреаса Хомоки вердиевской “Травиаты” говорит о минимализме и монохромности в сценическом воплощении. Спектакль был “перенесён” в 2006 году из Лейпцига в Боннскую оперу после проблем с первоначальным режиссером Хансом Нойенфельсом. Наряду с 2012 годом это уже второе введение этой постановки в репертуар театра, с очередным новым составом.
Внимание режиссера переключено с внешних эффектов на внутренний мир его героев, в первую очередь его главной героини – Виолетты. Олеся Головнева блестяще исполнила эту роль, со всей присущей этой трактовке интимностью и субтильностью. В ее голосе были переданы мельчайшие оттенки душевного состояния ее героини: боль, надежда, любовь, отчаяние, унижение, стыд, страх. Каждая нота, каждое движение были прожиты ею. Каждая ария, в особенности “Gioia”, превратилась в мини-спектакль, в котором уже угадывается печальный исход этой оперной трагедии. Фантастическая виртуозность в колоратурах, сквозное развитие в динамике и фразировке кантилены и невероятная интенсивность и эмоциональность игры – всё это отличает Виолетту Головневой.
Хор играет одну из основных ролей в драматургии этой постановки: уже в увертюре Виолетта противостоит его угрожающему натиску, чтобы в первом акте и особенно в финале второго акта почувствовать всю силу отторжения и отчуждения этого общества.
В этой постановке антракт проходит после сцены Жермона и перед сценой бала у Флоры, и делит тем самым всю оперу на две части: на первую, – с верой и надеждой на лучшее и на вторую, – с уничижением и медленным угасанием главной героини.
В первом акте в сцене бала Виолетта одета в белое длинное бальное платье с белым цветком на декольте. После того, как она дарит свою белую камелию Альфредо, к концу первого акта из черного пола пробивается множество таких же цветов, как символ расцветающей любви двух протагонистов. Во втором акте декорации (точнее, их отсутствие) не меняются, только Альфредо и Виолетта облачаются в более “загородную” одежду: бежевый костюм и белое платье с черным поясом из льна или хлопка с соломенными шляпками. В финале 2-го акта в сцене бала у Флоры на Виолетте длинное парчовое черное платье, которое Альфредо срывает с неё в сцене оскорбления. Униженная и опозоренная, в нижней белой рубашке, Виолетта остается лежать на полу, в то время как все присутствующие просто отворачиваются от неё. Хор замирает в таком положении на всю первую половину третьего акта. Когда хористы поворачиваются вновь назад, чтобы спеть карнавальную сцену (Bacchanal), то видно не только, что на них маски с черепами, но и бросается в глаза, что белая окантовка на платьях дам чем-то напоминает скелетные очертания (художник по костюмам Габриеле Йенеке).
Дирижёр вечера Дирк Кафтан, музыкальный руководитель оперного театра в Бонне с недавних пор, дирижировал очень энергично, если не сказать нервно, что приводило иногда к слишком быстрым темпам. Но в целом он хорошо контролировал ситуацию и смог добиться от оркестра сбалансированного и красочного в деталях звучания. Хор (хормейстер Марко Медвед) иногда не мог совладать с неожиданно быстрыми темпами и звучал местами блекло и неритмично.
Что касается других протагонистов- солистов, то, к сожалению, никто из них не смог приблизиться к музыкальному уровню Oлеси Головневой. Исполнитель роли Альфредо, певец из Беларуси Павел Валужин, обладает слишком баритональным и тусклым тембром для этой роли, с немного странным звукоизвлечением на пиано и с проблемами на верхних нотах.
И Сюзанне Блаттерт в роли Флоры, и Лючио Галло (вместо заболевшего Г. Канариса) в роли Жермона имеют явные вокальные дефициты. В особенности Галло пытался подавить свое плохо контролируемое вибрато с помощью излишнего форсирования или “трюков” с не подкрепленным дыханием пиано. Поэтому в дуэтных сценах Виолетты и Альфредо или Виолетты и Жермона не было того слияния и гомогенности, которые хотелось бы услышать. Было очень жаль, что Олеся в роли Виолетты не смогла испытать того симбиоза чувств и звучания, который “подпитал” бы ее в этот момент. Поэтому она блистала одинокой звездой на этой сцене, медленно тускнея и угасая, как того и желали Верди и Хомоки. И я в этот момент искренне верила ей, что она погибает…