«Северная звезда» Мейербера в Доме музыки,  Хельсинки

Т

Если услышать в наше время в театре «Гугенотов» трудно, но все-таки возможно, то «Северная звезда», впервые поставленная в парижской Опера-Комик 16 февраля 1854 года, и пользовавшаяся огромной популярностью во второй половине XIX века, теперь стала настоящим раритетом. Известны всего две записи этой оперы, причем первая из них, выполненная в Лондоне в 1975 году, никогда не выходила на CD. Вторая запись, сделанная на фестивале в Уэксфорде в 1996 году под управлением Владимира Юровского, интересна, в числе прочего, участием юного Хуана-Диего Флореса в относительно небольшой партии Георгия Скавронского. До последнего времени эта запись оставалась практически единственной возможностью услышать музыку «Северной звезды».

За последние двадцать лет, насколько мне известно, опера не исполнялась ни разу, так что упустить возможность послушать ее в Хельсинки я никак не мог. Данная постановка (а это была именно постановка, хотя опера шла в концертном зале) была осуществлена в июле этого года на фестивале в финском городе Коккола и приурочена к столетию независимости Финляндии, а 11 ноября в Хельсинки состоялся дополнительный спектакль. Дело в том, что действие оперы частично происходит «в Финляндии, неподалеку от Выборга», где, согласно совершенно немыслимому либретто Скриба, инкогнито плотничает Петр Первый. Стоит отметить, что сюжет о приключениях переодетого Петра пользовался популярностью в Европе. Существуют сразу две оперы Доницетти на эту тему («Ливонский плотник» и «Саардамский бургомистр», постановка которого ожидается в этом году на фестивале Доницетти в Бергамо), а также чрезвычайно популярный в свое время в Германии зингшпиль Лортцинга «Царь и плотник». Но по степени вольности обращения с историческим материалом либретто Эжена Скриба далеко превосходит указанные оперы. Достаточно упомянуть, что Петр в этой опере не только плотничает, но и учится играть на флейте! Впрочем, последнее объяснимо. Дело в том, что «Северная звезда» — радикальная переработка немецкой оперы Мейербера «Лагерь в Силезии» (1844), в которой на флейте играл император Фридрих Великий, что вполне соответствует историческим фактам. Так флейта и «перешла по наследству» от Фридриха Великого к Петру Великому.

Сразу признаюсь, что от финского исполнения я многого не ожидал, главной целью было просто услышать редкую оперу. Но услышанное превзошло все мои ожидания! Для начала стоит упомянуть, что опера в том виде, как она была исполнена в Хельсинки, несколько отличалась от того, что ранее записал в Уэксфорде Юровский. Финны предложили премьерную версию 1854 года с минимальными купюрами, наиболее значительная из которых была в куплетах Катерины из первого действия. В Уэксфорде же присутствовали две вставные арии Даниловица, добавленные Мейербером через год после премьеры для постановки в Дрездене — полонез в первом действии и лирическая ария в третьем. Первоначально они были написаны на немецком языке, но почти сразу переведены на французский и итальянский. Честно говоря, мне было жаль, что красивейшая ария из третьего действия Quel trouble affreux в Хельсинки не была исполнена, хотя она и не является частью оригинальной партитуры оперы.

Зато по сравнению с записью Юровского некоторые купюры были раскрыты. В частности, прозвучал полностью интереснейший финал второго действия, в котором, по задумке Мейербера и Скриба, должны участвовать сразу три сценических оркестра, появляющиеся с разных сторон и исполняющие разные марши. Правда, оркестров было всего два — основной на сцене (в этом зале нет оркестровой ямы) и перекликающийся с ним духовой оркестр на верхнем ярусе. Конечно, это компромиссное решение, но все-таки должный эффект был достигнут. В записи Юровского, к сожалению, второй и третий марши просто купированы.

Еще один компромисс, на который пошли постановщики — это объединение партий Даниловица и казачьего офицера Измайлова, появляющегося в опере только в начале второго действия, чтобы спеть «кавалерийскую песню». В итоге Даниловиц зачем-то получил в перечне действующих лиц имя Измаил (хотя в этом персонаже легко угадывается Александр Данилович Меншиков) и спел песню Измайлова, что отчасти компенсировало отсутствие вставных арий.

Кроме того, практически полностью были опущены разговорные диалоги — неотъемлемая часть французской комической оперы, но это решение вполне разумно: говорить по-французски исполнителям из разных стран было бы довольно сложно, да и слушатели вряд ли что-то поняли бы, а переводить диалоги на финский — значит нарушать чистоту стиля. В итоге содержание диалогов кратко пересказывалось в виде титров на трех больших экранах — к сожалению, только на двух государственных языках, хотя к ним явно стоило бы добавить еще и английский. Но даже без диалогов опера продолжалась примерно три с половиной часа с одним антрактом.

Сама постановка (режиссер — Мария Сид) выглядела скромно, но довольно симпатично. Персонажи были одеты в стилизованные национальные финские костюмы, декораций не было вообще (разве что стол и пара стульев во втором действии и кресло Петра в третьем), но их отсутствие совершенно не мешало. Все действие происходило на большом полукруглом помосте, выстроенном вокруг оркестра. Время от времени певцы взаимодействовали с оркестрантами; в частности, во время знаменитой в свое время сцены безумия Катерины под аккомпанемент двух флейт флейтисты покинули оркестр и «общались» с певицей (да, будущая Екатерина Первая в опере действительно успевает сойти с ума и исцелиться от безумия, а о том, что до перехода в православие ее звали Мартой, Скриб, видимо, не подозревал).

Само исполнение, несмотря на отсутствие громких имен, оказалось очень достойным. Особо следует отметить колоратурное сопрано Ану Комси, блестяще справившуюся со сложнейшей партией Катерины. Помимо прекрасного вокала, она порадовала яркой актерской игрой. Практически не уступала ей ни в вокале, ни в артистизме молдавская певица Анна Палимина в партии Прасковьи. Впрочем, в данной постановке хорошо играли практически все, что было особенно заметно по сравнению со слышанными мною накануне «Гугенотами» в Будапеште. Видимо, главная заслуга тут все-таки принадлежит режиссеру.

Хороши были и два тенора — Герман Валлен (Даниловиц) и Оливер Куузик (Георгий Скавронский). Георгий в исполнении Куузика превратился в смешного недотепу, что было для меня немного неожиданно, поскольку раньше эта партия ассоциировалась у меня исключительно с Флоресом.

Немного уступал другим в плане вокала швейцарский бас Михаэль Ляйбундгут, обладатель не особо сильного и красивого голоса, к тому же с легкой хрипотцой. Впрочем, постепенно он распелся, к тому же он весьма убедительно передал яркий и противоречивый характер Петра Первого.

Осталось упомянуть баритона Хейкки Килпиляйнена, красивым и сильным голосом исполнившего важную партию казака Гриценко.

И конечно, отдельной похвалы заслуживает дирижер Сакари Орамо (кстати, муж исполнительницы главной партии Ану Комси) — не только за отличное звучание оркестра (вернее, сразу двух оркестров), но и за сам факт, что он взялся за столь редкую и сложную оперу, которую к тому же исполнил почти полностью.

И было заметно, что вся команда очень долго и тщательно работала над постановкой, а сами исполнители явно получали от своей работы удовольствие.