«Лючия ди Ламмермур» в Бремене, 25.04.2018

  Опера Бремена (Theater am Goetheplatz)          © Anatoly Yu. Rudnev

Премьера «Лючии ди Ламмермур» в Бремене состоялась в январе этого года.

Я сразу заинтересовался этой постановкой, поскольку было заранее известно, что она основывается на критическом издании партитуры, к тому же в «сцене сумасшествия» используется редкий инструмент – стеклянная гармоника. Доницетти планировал использовать ее на премьере, но из-за возникших проблем с музыкантом, игравшим на ней, был вынужден довольствоваться обыкновенной флейтой. С тех пор в этой сцене почти всегда звучала флейта, однако с 70-х годов прошлого века стеклянную гармонику начали время от времени использовать. Благодаря своему необычному, немного «потустороннему» звучанию – гармоника придает всей сцене совершенно особый колорит.

До Бремена я уже дважды имел возможность услышать сцену сумасшествия Лючии в соответствии с замыслом Доницетти. Первый раз это было концертное исполнение с участием Натали Дессей, Петра Бечалы и Владислава Сулимского под управлением Валерия Гергиева (на основе этого исполнения позднее вышла официальная запись). А год назад мне довелось побывать на премьере в венецианском театре Ла Фениче, где в партии Лючии блистала Надин Сьерра, «безумствовавшая» также под завораживающие звуки стеклянной гармоники. Кстати, в обоих случаях на гармонике играл Саша Рекерт — один из немногих, кто владеет искусством игры на этом удивительном инструменте.

К сожалению, в Бремене не обошлось без купюр, хотя их все же было значительно меньше, чем в других постановках. В частности, присутствовали часто купируемые ария Раймонда «Cedi, cedi, o più sciagure» и дуэт Эдгара с Генрихом «Qui del padre ancor respira». Правда, кабалетты в обоих номерах были сокращены.

Более странным показалось то, что из оперы полностью исчезла Алиса! Речитатива с ее участием не было вообще, каватина Лючии прозвучала так, как ее обычно поют во время концертов (однако исполнялась она в оригинальной тональности и с финальной каденцией, что бывает довольно редко). Партию Алисы в знаменитом секстете исполняла одна из хористок, визуально никак не выделяясь из хора.

Постановка Пауля-Георга Дитриха, на мой взгляд, получилась несколько невразумительной и перегруженной деталями. Наибольшее недоумение вызвали две пары двойников главных героев – молодые и старые, которые присутствовали на сцене почти постоянно. И если присутствие юных Лючии и Эдгара еще можно понять (и то с трудом – ведь по сюжету они познакомились незадолго до начала действия), то они же «в старости» удивили куда больше, поскольку дожить до старости им по сюжету явно не удалось. Озадачили также хористы, которых режиссер зачем-то наградил птичьими головами. Генрих почему-то тоже появился в образе гигантской хищной птицы, а Раймонд – в маске с тремя лицами.

Главную партию должна была исполнять литовская певица Нерита Поквитите, но из-за ее болезни произошла замена, в результате мы слушали молодую певицу с чрезвычайно «оперным» именем (правда, немного «из другой оперы») — Татьяну Ларину. Поначалу она явно испытывала некоторые трудности — возможно, сказался стресс из-за внезапного ввода, а возможно — то, что каватину ей пришлось петь в непривычно высокой тональности. Но сцену сумасшествия с традиционной каденцией она уже исполнила весьма достойно.

Корейский тенор Хёджон Ким (Эдгар) — обладатель довольно крепкого и сильного голоса, с приятным тембром. Правда, иногда мне казалось, что он не совсем понимает то, что поет, особенно в речитативах, где у него мелькали довольно странные интонации. В целом же он также произвел положительное впечатление, особенно в своей большой финальной сцене.

Блестяще справился с партией Генриха, несмотря на все измышления режиссера, баритон Биргер Радде. Бас Кристоф Хайнрих в партии Раймонда показал яркую актерскую игру при довольно посредственном вокале. Луис Оливарес Сандоваль оказался вполне приличным Артуром.

Оркестр под управлением Улофа Бумана звучал в целом качественно, но были отдельные досадные моменты вроде чересчур навязчивого соло валторны в арии Эдгара. Конечно, отдельного упоминания заслуживает Филипп Александр Маргер — один из немногих музыкантов, владеющих искусством игры на стеклянной гармонике.